— НП РТС планирует конкурировать с Московской биржей?
— Такая постановка вопроса неверна. Мы не собираемся конкурировать с Московской биржей. Деятельность НП РТС, которое является сообществом профессиональных участников рынка, основывается на интересах этих участников.
— Однако участники НП РТС являются клиентами биржи, и их интересы не всегда совпадают с ее интересами...
— Верно. Мы для себя выработали три основных критерия, которые мы будем учитывать при выборе проектов и направлений деятельности. Один и них связан со снижением издержек и повышением эффективности деятельности профессиональных участников рынка при работе на российском рынке. Другие два связаны с развитием фондового рынка в целом — это его продвижение в целях увеличения числа инвесторов на рынке и создание продуктов, сервисов, услуг для повышения активности уже существующих профессиональных участников и частных инвесторов.
— Что это за проекты?
— На рынке сейчас стагнация клиентской базы как по числу счетов на рынке, так и по числу активных счетов клиентов. Сейчас вместе с ведущими участниками рынка и со специалистами Московской биржи работаем над созданием совместной программы маркетинга финансового рынка с целью увеличения этих показателей.
— Работаете над совместной рекламной кампанией?
—- Этот проект значительно шире, чем рекламная кампания. По нашему мнению, есть возможность, договорившись, всем вместе, и с брокерами тоже, продвигать на рынке не только конкретные компании или продукты и услуги, а саму идею инвестирования. Если сейчас посмотреть на рекламу или product placement, мы увидим любые формы активности — шопинг или спорт, например. А инвестирование как вид деятельности практически не продвигается.
Но программа не носит исключительно рекламный характер. Сейчас из-за недостатков в регулировании невозможно создать целые направления бизнеса. Есть, например, проблема структурных продуктов, которые в России не имеют ясной юридической конструкции. Во всем мире существует практика инвестирования с использованием структурированных продуктов.
— Не они ли спровоцировали кризис 2008 года? Разве рынок не заинтересован к возвращению к более простым инструментам?
— Не нужно путать эти продукты со сложными производными инструментами, которые проявили себя в кризис. Структурированные продукты — это совмещение разных финансовых инструментов в зависимости от степени риска, на который может пойти инвестор. В мире это очень популярный вид инвестиций. Это может быть банковский депозит с плавающей процентной ставкой, зависящей, например, от значения какого-либо фондового или товарного индекса. В России на основе банковских вкладов такие продукты делать сложно и невыгодно, потому что одно из основных условий в них — это то, что такой депозит создается на определенный срок. В России же банковское регулирование предполагает, что инвестор в любой момент может свой вклад отозвать. С точки зрения создателя структурированного продукта это очень серьезный риск. Сейчас некоторые банки если и делают такой продукт, то в его цену закладывают этот риск, что делает продукт дорогим. А если делать такой продукт не на основе банковских вкладов, это несет в себе определенное налоговое ограничение. Если ты создаешь инструмент из производных опционов и ценных бумаг, то для частного инвестора зачесть в рамках одной налоговой базы и то и другое сейчас нельзя. Соответственно, с точки зрения финансового результата на бумаге картинка красивая, но, когда это по налогам раскладывается, выясняется, что появляется двойное налогообложение. Сейчас мы готовим предложение к регуляторам, для того чтобы эти продукты описать в законодательной базе.
— Что еще вы предлагаете?
— Очень активно обсуждается создание в России индустрии частных финансовых консультантов. Во всем мире эта индустрия очень развита, в России она тоже существует, но никаким образом не описывается в регулятивном поле.
— Какую конкретную роль в этих проектах играет НП РТС?
— У нас роль интегратора интересов участников рынка. Мы отслеживаем идеи и потребности рынка, пытаемся организовать все заинтересованные стороны, помочь технологически, финансово, чтобы эти идеи реализовывались. Однако перед нами стоит задача, чтобы деятельность НП РТС окупалась и хватало денег на новые проекты. То есть, с одной стороны, мы беремся за проекты, полезные рынку, с другой — продукты должны быть коммерчески успешными.
— То есть нельзя сказать, что НП РТС просто лоббистская структура?
— Конечно, нет. Однако формирование новой среды, новых продуктов в нашей стране неизбежно связано с необходимостью совершенствования регулирования. Поэтому, безусловно, это часть нашей деятельности — взаимодействие с государственными органами, с саморегулируемыми организациями.
— Какой из проектов НП РТС самый финансово успешный?
— В настоящее время это "РТС тендер" — площадка для государственных и муниципальных закупок, которой принадлежит около 18% рынка. В год она приносит больше $6 млн чистой прибыли, которую мы направляем на развитие других проектов, потому что чистая прибыль некоммерческого партнерства не распределяется.
— А покупка Санкт-Петербургской биржи относится к проектам, которые должны приносить прибыль?
— Да, безусловно. Для этого ей нужны соответствующие продукты. Но надо понимать, что запустить биржевой продукт — это не просто написать его спецификацию и завести в торговую систему. Это достаточно большая, тяжелая работа с точки зрения оценки потребностей, дизайна продукта, маркетинга, поиска целевой аудитории. Как правило, речь идет о том, что надо даже потребность рынка сформировать в том или ином продукте. В России на финансовом рынке ты понимаешь, что в принципе рынку было бы нужно, и сам формируешь спрос.
— Спрос на какие продукты можно сформировать?
— У нас есть линейка сельскохозяйственных расчетных контрактов на зеркальные западные контракты. И можно уже сейчас думать о расширении этой линейки. В целом мы рассчитываем создать холдинг по торговле товарами, но не нефтью и нефтепродуктами.
— Но срочные товарные контракты на Московской бирже есть, и они не пользуются популярностью...
— Да, потому что в России пока отсутствует практика использования финансовых инструментов в деятельности предприятий — финансовый рынок живет сам по себе, а реальный сектор сам по себе.
— А зачем биржа предприятию, которое получает сырье и отгружает продукцию по прямым контрактам?
— Даже при прямых контрактах существует риск изменения цены, и срочные контракты позволяют хеджировать эти риски. Даже если эти инструменты предполагают поставку, их главная цель — управлять финансовыми потоками предприятия. Часть компаний, особенно крупных, сейчас уже достаточно активно хеджируют валютные риски, но абсолютное большинство этого, конечно, не делают. В этом мы видим определенные рыночные возможности.
— МТСБ получила надежду на запуск ликвидных срочных инструментов только после того, как правительство обязало производителей продавать на ней 6% нефтепродуктов. Для успешного биржевого рынка нужно государственное лобби?
— Не думаю. Государство уже достаточно сделало, например, приравняв доход от производных инструментов к доходам от основной деятельности. Конечно, нужно развивать поставочно-логистическую инфраструктуру и биржевую бизнес-модель, наглядно показывающую предприятиям, как получать дополнительный доход и сокращать издержки с помощью биржевых инструментов.
— Почему на Московской бирже это не получилось, а у вас получится?
— Перед Московской биржей стоит задача — максимизация чистой прибыли. Простой пример: развитый валютный рынок и неразвитый товарный. На Московской бирже было понятно, что от валютного рынка можно было получить значительно больший эффект, и, конечно большинство усилий направлялось именно на развитие валютных продуктов. В НП РТС сейчас мы можем подумать больше о перспективе, так как у нас нет четкого KPI по максимизации чистой прибыли.
— Будут ли для брокеров тарифы на Санкт-Петербургской бирже ниже, чем на Московской?
— Тарифы, на мой взгляд, вторичны. Опыт показывает, что успех запуска продукта вообще очень слабо зависит от тарифа с точки зрения привлечения участников.
— Однако сейчас вы создаете межброкерскую торговую систему, которая привлекает брокеров именно тем, что в ней не нужно будет платить биржевой тариф за сделку...
— Главный плюс нашей межброкерской системы будет не в низких тарифах. Дело в том, что та модель рынка, которая существует сейчас, сложилась на основе интернет-трейдинга. Прорывная технология давала возможность привлечь огромное число инвесторов, то есть условно — трейдинг в каждый дом, и брокеры боролись за долю рынка, главной целью для себя поставив привлечение клиентов, которые обеспечивают максимальный оборот. Через какое-то время стало понятно, что этими клиентами являются роботы. Сейчас большинство инвесторов на рынке сталкиваются с тем, что основным контрагентом является высокочастотный трейдер — робот. Сложилась парадоксальная ситуация: объемы торгов на рынке растут, но мгновенная ликвидность для тех, кто не торгует с помощью роботов, падает.
— И как межброкерская система может это исправить?
— Бизнес-модель межброкерской системы направлена на то, чтобы основные брокеры предоставили клиентам возможность улучшить моментальную ликвидность при работе на рынке. В системе будут все возможные источники ликвидности — биржи, сами брокеры, dark pools (пулы "темной ликвидности", формируемые сделками крупных финансовых институтов, информация о которых является закрытой для большинства участников биржевых торгов.— "Ъ"). Если клиент захочет заключить сделку, система найдет источник лучшей цены исполнения этой сделки. Если это цена на Московской бирже, то сделка будет заключена на ней, если лучшая цена есть в другом источнике, то она будет заключена в нем.
— Но за межброкерские сделки биржевой комиссии не будет, не говорит ли это о том, что вы уводите клиентов с биржи? На заседании совета ее директоров даже шла речь о том, что ваша система может повлиять на IPO биржи...
— Комиссия будет платиться в том источнике цены, в котором заключена сделка, по тарифным планам той площадки. При этом брокеры получат возможность дополнительно заработать от предоставления клиенту ликвидности. Цель системы не увести обороты с биржи, а повысить ликвидность рынка в целом для большого числа инвесторов.
— Вы говорите, что в системе будут разные биржи, подключение к Лондонской бирже будет?
— Технология будет предполагать возможность подключения открытого количества площадок.
— Будет ли эта система оказывать влияние на решения биржи? Недавнее понижение тарифов на фондовом рынке связывали с этим. Не будет ли система инструментом давления на биржу?
— Это был просто удачный пример взаимодействия участников рынка и биржи, которая откликнулась на их предложения.
— Нужны ли какие-нибудь законодательные изменения для реализации проекта? И сколько он может стоить?
— Проект можно сделать в рамках нынешнего регулирования. Что касается оценки финансовой, то моя оценка — это несколько миллионов долларов, но меньше десяти.
— В какие сроки планируется реализовать проект?
— Год — это разумный срок.
— Когда ММВБ и РТС объединились, у НП РТС, не вошедшего в сделку, оставалось имущество — здание, дата-центр. Будете ли вы торговать технологиями?
— Мы будем развивать бизнес специализированного провайдера IT-услуг для участников финансового рынка. Кроме того, мы будем предлагать аутсорсинг брокерской инфраструктуры, а также создадим клирингового брокера. Сейчас поддержание брокерской инфраструктуры, даже если у тебя нулевой бизнес, стоит минимум десятки тысяч долларов. Это связано с требованием регулирования, отчетности, мониторинга сделок. Мы предлагаем создать сервис, который позволит сократить эти издержки.
— То есть это сервис для небольших брокеров?
— Да.
— Ваш уход с Московской биржи сопровождался конфликтом с руководством и акционерами?
— Конфликта не было. Было полное согласие со стратегическими целями и плановыми задачами. Просто в какой-то момент мое понимание того, как этих целей достигать, и понимание ключевых акционеров и нового менеджмента биржи разошлись.
— Что изменилось в управлении биржей после объединения ММВБ и РТС?
— У ММВБ и у РТС были две принципиально разные модели менеджмента. На ММВБ была более механистическая система. Она работает, как конвейер, но для любого решения требуется большое число шагов. На РТС система была в большей степени основана на личной ответственности за принимаемые решения в рамках полномочий. Сейчас, с одной стороны, у биржи появился универсализм — возможность в одной структуре предлагать всем все продукты. Но, с другой стороны, когда бизнес-модели участников не совпадают на разных рынках, очень тяжело соблюсти интересы всех. Например, встает вопрос: торговать в праздники или не торговать? Валютный рынок в виде банков говорит: не торговать. Срочный рынок брокеров (которых теперь допустили и к валютным торгам), наоборот, торговать хочет. Понятно, что у каждого рынка есть специфика, но должна быть какая-то общая база, и найти этот механизм бирже достаточно сложно.
— И тут появляетесь вы и предлагаете свою межброкерскую систему...
— Рынок многопланов, и всегда есть конфликт между универсализмом и эффективностью. Чем более ты универсален, тем менее эффективен. Создать систему, которая одновременно универсальна и эффективна для всех, практически невозможно. Если выбран путь универсализма, в ряде сегментов будет неэффективность, которая дает рыночные возможности для других участников, это нормально.
— Какие проекты биржи повлияют на ее оценку на IPO — новый режим торгов, новый дата-центр?
— Мой опыт общения с инвесторами говорит о том, что ключевой с точки зрения стоимости является вера инвесторов в бизнес-модель биржи. То, каким образом построены рынки, за счет чего они будут развиваться, какие продукты наиболее перспективны. Дата-центр — это вторичная история, она важна с точки зрения обоснования, для чего проводить IPO, куда направлять деньги. Даже режим не настолько важен. Технология сама по себе рынок не порождает.
— А что привлечет инвесторов в ходе IPO?
— Минимум две вещи. Первая — это база внутренних инвесторов, которая должна быть, развиваться, и у биржи должно быть четко сформулированное понимание того, почему российские инвесторы пойдут на биржу. И второе — продукты, которые в России торгуются, размещение ценных бумаг в России, появление новых продуктов. Мы заинтересованы в успешном развитии Московской биржи, потому что тоже являемся инвестором. Сейчас у НП РТС есть пакет акций Московской биржи — около 1%,— и его стоимость значительно больше, чем нашего пакета Санкт-Петербургской биржи.
— Но совет директоров НП РТС обсуждает возможность продажи это пакета...
— С одной стороны, это очень важный актив, с другой стороны, если будет хорошая цена, то деньги для развития НП РТС не помешают.
Интервью взял Петр Руденко